История становления отечественной психологии не случайно выделена в отдельную главу, хотя работы некоторых ученых упо­минались и ранее. Необходимо подчеркнуть, что такое разделение никак не указывает на то, что российская психология развивалась в отрыве от мировой. Напротив, связь между ними была очень тес­ной, отечественные ученые постоянно ездили на стажировку в луч­шие европейские лаборатории. Выходившие за рубежом книги пе­реводились практически мгновенно и печатались (по крайней мере, наиболее значительные из них) в течение нескольких месяцев после появления на родине. Обзоры научных открытий и дискуссий пуб­ликовались и в журналах, например в «Вестнике Европы».

Причиной же для отдельного рассмотрения российской психо­логии было стремление показать целостную картину становления этой науки в нашей стране, ее специфику по сравнению с зарубеж­ной и дать анализ тех факторов, которые определили и ее своеобра­зие, и динамику ее развития. В соответствии с этим выделены и временные периоды, характеризующие критические точки в раз­витии российской науки.

Это 40-60-е годы XIX в., т.е. период становления российской психологии, осознания ею своего предмета, выбора пути и науч­ной программы. В силу логики развития (расцвет позитивизма и естественных наук) и благодаря сложившейся в России социаль­ной, ситуации (проведение комплексных реформ) в этот период из двух предложенных программ (К.Д.Кавелина и И.М.Сеченова) была выбрана программа построения психологии как естественно­научной дисциплины, предложенная Сеченовым.

Идеологический кризис в российском обществе в конце XIX в. ознаменовал новый важный период в развитии отечественной психологии, связанный с переосмыслением ее методологии. Это привело к возникновению принципиально нового подхода, ориен­тированного на духовную философию, идеи В.Соловьева и его по­следователей. Одновременно (хотя и не так интенсивно) развивалась и объективная (естественно-научная) психология, возникали экспериментальные лаборатории, аналогичные лаборатории Вундта в Лейпциге.

Следующим важным моментом стало зарождение советской, марксистской психологии, появившейся в 20-30-х годах. В много­численных научных дискуссиях, школах, возникавших в то время, нашло отражение стремление построить новую психологию, на­правленную на решение важнейших социальных задач советского общества. Несмотря на то что в то время доминировала, что есте­ственно, объективная и социогенетическая методология, до нача­ла 30-х годов в России сохранялись и те научные школы, которые были связаны с гуманитарной, философской линией развития (например, школа Г. Шпета).

Однако уже к середине 30-х годов ситуация в науке и обществе резко изменилась, усилились авторитарные тенденции, что привело к разгрому и запрещению не только философской психологии, но и педологии и психотехники. Фактически запрещенными оказались все психологические исследования, даже те, которые были идеоло­гически близки советской власти. Это нанесло серьезный удар по научным психологическим школам, которые очень плодотворно развивались в тот период. Лишь после войны, в середине 40-х го­дов, психология постепенно начала восстанавливаться, возобнов­лять свои исследования. Однако отрыв от традиций, заложенных в начале XX в., потеря связи с зарубежной наукой, внутренняя цен­зура, отсутствие институтов по подготовке психологов и, следова­тельно, малочисленность специалистов долгие годы сказывались на творчестве отечественных ученых.

Вторая половина XX в. ознаменовалась возрождением школ, запрещенных в 30-е годы (школы Бехтерева), актив­ным поиском новых путей развития, новыми исследованиями и открытиями в разных областях психологии, прежде всего в когни­тивной и возрастной. Возобновляются и связи с зарубежной пси­хологией. Многие отечественные исследования, мало известные за рубежом (нейропсихологические работы А. Р.Лурии, понятие о зоне ближайшего развития Л. С. Выготского), получают широкое распространение в мировой психологии, дополняются новыми материалами.

Российские же психологи в попытке наверстать упущенные за несколько десятилетий возможности начинают широко внедрять Достижения зарубежных коллег. Наряду с положительными эти тенденции имели и отрицательные последствия, связанные с утерей своих традиций, отходом (хотя и не окончательным) от своей мето­дологии, что в соединении (не всегда продуманном) с принципами Разных школ привело к эклектике и невозможности достоверно интерпретировать полученные результаты. Однако к концу XX в. ориентация на интеграцию, свойственная, как уже говорилось, зарубежной психологии, стала явно проявляться и в российской  ^Науке. Поэтому в последние годы вновь начинает появляться ин­терес к методологическим вопросам, стремление не механически соединить, но интегрировать достижения, имеющие единую логи­ку научного поиска.

Анализ факторов, определивших динамику становления и разви­тия российской психологии, показывает, что ведущими являются логика научного познания и социальная ситуация, т. е. те факторы о которых говорилось в главе. Раскрывая их содержание, необхо­димо подчеркнуть, что и широкое распространение позитивизма и поиски объективного метода исследования психики были свойст­венны не только российской, но и зарубежной психологии в тот период, т. е. логика развития науки была единой для мировой пси­хологии. Некоторые различия были связаны с большей популяр­ностью естествознания и медицины в России, что обеспечило рас­цвет этих наук в нашей стране и способствовало многочисленным открытиям, сделанным отечественными учеными.

Гораздо сильнее различались те социальные условия, в которых формировались научные школы в разных странах. В предыдущих главах уже говорилось о роли социальной ситуации в становлении немецкой, французской, американской психологии. Значительное влияние оказала она и на российскую науку. При этом особенно важными стали такие параметры социальной ситуации, как ментальность, идеология интеллигенции, особенности реформ, прохо­дивших в российском обществе.

Влияние социокультурной ситуации в России в середине XIX в. на процесс формирования отечественной психологии, ее методо­логии и ведущей проблематики проявилось и в том, что главными уже в то время стали не вопросы познания, как в европейской науке, а вопросы нравственного, духовного развития человека, его ментальности. Оказавшись на перепутье реформ, Россия должна была решить, как ей двигаться дальше, какой путь соответствует русскому характеру. Ситуацию усугубляло и то, что реформы про­ходили не гладко, они тормозились в разных слоях общества по разным причинам, поэтому для того, чтобы продолжать движение вперед, необходимо было понять причины пробуксовки реформ. Таким образом, кардинальные социальные изменения, происходив­шие в этот период, модернизация всего уклада русской жизни стали стимулом к стремлению осознать свои национальные особенности, понять истоки традиций, былин и мифов, происхождение своих положительных и отрицательных качеств.

До середины XIX в. проблема осознания своих национальных особенностей не стояла перед русским обществом, в котором суще­ствовало скорее не национальное самосознание, а национальное] самоощущение. Единство народа было больше внешним, неосознанным, оно связывалось с единством языка, территории и религии, при этом не вставал вопрос о том, как это единство отражает на характере, психологических особенностях народа. Научный интерес к проблеме национального самосознания начал пробуждаться в «уваровскую эпоху», когда народность была провозглашена официальным правительственным курсом. Однако именно в 60-х годах начало осознаваться и осмысливаться смутное переживание своей самобытности, причем в связи с тем, что процесс реформирования затрагивал практически все общественные группы; стремле­ние к самопознанию, описанию своих национальных психологи­ческих качеств проявлялось во всех слоях общества. Это был тот редкий случай, когда национальная идея становится идеей всего общества, хотя и не всеми в достаточной мере осознается.

Важным фактором, оказавшим влияние на российскую психо­логию, была и идеология отечественной интеллигенции, о чем упоминалось выше, так как становление психологических школ происходило внутри этой группы, в которой находились и основ­ные оппонентные круги новых психологических теорий.

Российская интеллигенция, которая не имеет аналогов в Европе ни по своему мироощущению, ни по своей роли в развитии общест­ва, при своем возникновении была тесно связана с духовенством, которое по своей роли в развитии просвещения фактически и стало первой интеллигенцией. В эпоху Петра I интеллигенция была пра­вительственная, так как обучение происходило по воле правитель­ства и на благо государства. И только в середине XIX в. появи­лась собственно интеллигенция, научная и по преимуществу уни­верситетская, которая не только не состояла на государственной службе, но и сознательно противопоставляла себя государству.

Несмотря на помощь, которую большая часть интеллигенции оказывала реформам, по своему настроению и по осознанию своей роли в этом процессе она оставалась оппозиционной, что фатально сказалось не только на жизни общества, но и на развитии науки, так как она замыкалась в своем достаточно узком кругу, не делая свои знания достоянием всего общества. Эта замкнутость способст­вовала превращению некоторых идей в догмы, породила неодно­значное отношение к народу, переживание своей оторванности от него и желание его обучать и просвещать, так как сама интелли­генция не ощущала себя выразителем, носителем творческого духа народа. При этом проблема взаимоотношений власти, интеллиген­ции и народа стала одной из центральных для отечественной науки,  в отличие от европейской, где она практически не рассматривается.

Так как просвещение происходило в России главным образом ^При помощи толстых журналов, становится ясной их исключи­тельная роль в развитии науки и культуры. В этих журналах печа­талось все - от беллетристики и литературной критики до истори­ческих и философских трактатов, лекций по естествознанию, пси­хологии и экономике, обзоров финансового и политического состояния Европы и России. Это же объясняет и тот факт, что русские Писатели, журналисты и критики часто были и первыми филосо­фами, правоведами и психологами в России.

Толстые журналы были не только источниками информации, но и прямыми руководителями жизни. При этом центром либеральной интеллигенции стал журнал «Вестник Европы», с которым сотруд­ничали ведущие ученые и писатели того времени - Тургенев, Тол­стой, Гончаров, Сеченов, Кавелин, Соловьев, Костомаров и др. Под руководством известного ученого и публициста Стасюлевича этот журнал превратился в литературно-политический сборник и стал одним из центров культурной жизни Петербурга; он противо­поставлял свою позицию газете «Московские ведомости» под редакцией Каткова, который придерживался охранительно-реакцион­ного направления.

Повлияли на процесс становления психологии и особенности русской ментальности. Влияние менталитета на науку происходит несколькими путями. Прежде всего это определенный стиль мыш­ления, язык, свойственный данной нации. Выбор темы и подход к ее исследованию во многом определяются тем, что стремление к рациональному поиску истины или к построению идеального обще­ства задает разные точки отсчета для науки, определяет взгляды на человека, его предназначение, на ценности, которые он должен исповедовать. Поэтому возникновение и развитие материализма и идеализма, рационализма или агностицизма, мистики связаны не только с социальной обстановкой, историческим периодом, уров­нем знаний, которые диктуют моду на ту или иную теорию, но и с глубинными характеристиками данного народа.

Таким образом, можно выделить несколько основных особен­ностей российской психологии, которые характеризуют ее состоя­ние на всем пути развития. Идеологические установки интеллиген­ции, развитие народничества привели к исследованию взаимоот­ношений и ценностных установок разных социальных групп, преж­де всего власти, интеллигенции и народа. Стремление к просвеще­нию народных масс, а также тот факт, что развитие психологии в России направлялось не университетскими кафедрами, как на Запа­де, а общественной ситуацией, способствовали ориентации на прак­тику, стремлению не столько решать теоретические проблемы, сколько разрабатывать их практическое применение в реальной жизни. Отсутствие развитого гражданского общества, замкнутость небольшого слоя образованных людей, занимавшихся научными исследованиями в России, стали основой социальной ангажирован­ности, идеологизации науки. Универсализм и антропологизм (цент-рация на человеке) отечественной науки также во многом являют­ся следствием ее социально-исторического развития; это подтвер­ждается и тем фактом, что некоторые из перечисленных особенно­стей свойственны и европейской науке. Влияние ментальности ска­зывается в том, что в научной проблематике центральными вопро­сами являются этические (главным образом проблемы свободы воли), а не познавательные, как в западной психологии.